Добро

 Добро

 ♦ Bien

   Все абсолютно хорошее. Если всякая ценность, как я убежден, относительна, то добро – не более чем иллюзия, то что останется от положительного оценочного суждения, если отринуть субъективные условия, благодаря которым оно возможно. Приходится слышать, что, например, здоровье, богатство или добродетель суть примеры добра, при этом предполагается, будто они имеют собственную ценность. На самом деле все перечисленное относится к ценностям только в той мере, в какой мы этого желаем. Что значит здоровье для самоубийцы, богатство для святого, а добродетель для мерзавца? «Нет ни Добра, ни Зла, – пишет Делез в связи со Спинозой, – есть лишь то, что хорошо или дурно для нас». Добро – это и есть то, что хорошо, понимаемое как вещь в себе.

   Однако в речи избежать смешения этих понятий удается далеко не всегда. Мы говорим «творить добро», а не «творить хорошее». Язык словно бы отражает наши иллюзии, одновременно усиливая их. Правда, следует отметить, что в выражении «творить добро» содержится и здравое зерно: оно подчеркивает, что добра не существует, но его требуется создавать. Добро – не бытие, а цель; не идея, что бы там ни утверждал Платон, а идеал; не абсолют, что бы там ни думал Кант, а убеждение. Добро есть коррелят наших желаний, возведенный в ранг абсолютной реальности.

   Добро, по Аристотелю, есть «то, к чему все стремятся» («Никомахова этика», книга I (А), 1). Подобный подход отражает стремление осмысливать природу по человеческой модели, а человека – по модели финализма. Материалист придерживается другой точки зрения: «Объект какого-либо человеческого влечения… человек называет для себя добром». Так считал Гоббс («Левиафан», гл. VI). Так считал Спиноза: «Под добром я разумею всякий род удовольствия и затем все, что ведет к нему, в особенности же то, что утоляет тоску, каково бы оно ни было; под злом же я разумею всякий род неудовольствия и в особенности то, что препятствует утолению тоски» («Этика», часть III, теорема 39, схолия; см. также часть III, теорема 9, схолия и часть IV, Предисловие). Вот почему добро многолико – не все люди стремятся к одним и тем же вещам, тем более не к одной и той же вещи. Сравним, например, Диогена и Александра Македонского. Впрочем, совпадение желаний разных людей – явление не просто частое, это почти правило и в силу этого источник конфликтов (все мы желаем одних и тех же вещей, но не все можем ими обладать) или соревновательности. С точки зрения мудреца, власть не является добром, но это не мешает честолюбцу считать добром мудрость. «Если бы я не был Александром, – говорил великий ученик Аристотеля, – я хотел бы быть Диогеном».